Когда зима с ума сойдёт, под звон капели, и лярвы дольчики натянут до грудей
кошачий март войдёт в права с сырной недели, вдруг замурлычет, и разбудит всех блядей
я от одной такой проснувшейся устану, на ваши дольчики я маха не клюю
я вспомню центровую девочку Светлану, а остальные мне признаться… всё равно
я напоследок наливаю полстакана, и выливаю той проснувшейся в мурло
за что же, Светочка, ты любишь хулигана, ведь я-то знаю как такое тяжело
такси, возьми на миллионную, годится, ну ты с плеча за полминуты четвертной
я еду, шеф, к своей шикарнейшей девице, и мне не хочется базар вести с тобой
ах, Света, Светочка, Светланочка, Светуля, ты лучик света в тёмной уркиной судьбе
сквозь катаклизмы пьяных драк, суды и пули, я возвращаюсь каждый раз к одной тебе
автопилот меня ведёт к тебе сознаньем, как только выпью, ну уж ты меня прости
и будут слёзы, поцелуи, обниманья, когда сквозь оттепель примчит к тебе такси
я с виду франт – перчатки, галстук и ботинки, жаль без цветов, но что поделать – на нуле
но яж сегодня не к Наташке, не к Иринке, я еду к Светочке, Светуле, Светуле
звонил и с первого гудка упала двушка, а значит ждёшь меня, хорошая моя
я у подъезда, вот он я, встречай, подружка, и расплатись за тачку, нету ни копья
а ты ждала меня в подаренной мной шубке, из-под оборки край халатика торчит
от нетерпения прикусывала губки, твоё сердечко оглушительно стучит
мой поцелуй тебе прекраснее фиалок, тех, что когда-нибудь я всё же подарю
и мы растаем где-то в дебрях коммуналок, и встретим ласками весеннюю зарю
на кухне, щурясь, вечно пьяные соседи, с полночной тупостью глядят на мой прикид
привет, кирюхи, скоро мы отсюда съедем, в коттедж у рощи, где с балкона чудный вид
и нам со Светкой не страшны любые бабы, ты ж мне одна толчок в поэзии дала
пусть Городницкий там поёт про баобабы, и делит ночь с женой французского посла.
